Читать интересную книгу Приведение к… Повесть и рассказы - Сергий Чернец

Сначала – это было в апреле – он приехал в поселок «Борисов» «к себе домой», где была квартира, в барачном доме на две семьи. Тут бывал он еще маленьким, когда приезжал к бабушке своей, Борисовой Татьяне Ивановне, мать Климова была Борисова. А в этом поселке Борисове половина людей была с фамилией Борисов.

Теперь же здесь жила двоюродная сестра бабушкина. Она жила одна, и Климов, как гость прожил у старушки в двухкомнатной квартире несколько дней.

Была в доме и русская печь, но в поселке давно построили котельную и провели центральное отопление, так что печка стояла не протопленная. Бабушка Тамара встретила Андрея Васильевича Климова как родного, и велела ему заняться печкой – протопить. Она задумала приготовить пироги в печи, а заодно и варить щи деревенские в чугунке.

Климов разобрал поленницу во дворе, и толстые полешки поколол еще пополам тоньше.

Интересно было и приготовление бабушкиных щей, в которых ложка стоит. В большой чугунок складывались мясо, капуста, картошка и все другие ингредиенты: лук, морковь, зелень. Чугунок ставился и варился на углях с час-полтора. Затем из печи удалялся жар углей, а в её разогретые внутренности чугунок ставился вновь и оставался «париться» там надолго. Суп, щи с мясом получались вкуснейшие, жирные, мясо разваливалось, отделяясь от костей, и было нежно-вкусным. В общем, Климову понравилось всё, и пироги и шаньги тоже были отменного вкуса, с запахом дымка и жара углей русской печи.

Его дядя, Семен Егорович, жил на отшибе, вдалеке от поселка, на хуторе, рядом со складами и помещениями садоводства.

Дом был старый, даже старинный, так как это была чья-то усадьба помещичья, до революции 17-го. Были у входа в дом сделаны пилястры и колонны, с которых облупилась штукатурка.

Сразу за домом начинался яблоневый сад, плантация. Ровными рядами тянулись яблони, на километра два от дома до реки, и в ширину – рядов этих яблоневых было не счесть сразу, много. За этим «садом» иили плантацией был поставлен старшим его дядя Семен Егорович Борисов.

Открыв калитку во двор, слева в палисаднике, огороженном штакетником от дворовой дорожки, Климов заметил длинную грядку, на которой в два ряда уже влезли из земли бутоны тюльпанов. Тут же он видел в палисаднике и розы, зеленящие еще маленькими листиками. А справа около дома стояли высокие кусты сирени, тоже покрытые свежими небольшими листочками. Весна была еще только вначале, и вся настоящая роскошь цветников пряталась в теплицах, которые были за домом на заднем дворе.

То, что было декоративной частью сада, сам Семен Егорович презрительно обзывал пустяками, всем этим занималась его дочь Катя. Она с малого детства помогала по саду, помогала отцу на плантациях. А потом ездила учиться в сельхозтехникум и вернулась специалистом садоводом.

Климов приехал к дяде под вечер, в пятом часу. Катю и её отца он застал в большой тревоге. Ясное небо и термометр пророчили заморозки к утру, синоптикам можно было верить, смотря на природу. А бригадир садовых рабочих уехал в город, и вся ответственность ложилась лично на Семена Егоровича. За столом, за чаем и небольшим ужином говорили только об этом «утреннике» и было решено, что Катя не ляжет спать и будет контролировать и к часу ночи пройдется по саду и посмотрит всё ли в порядке, а Семен Егорович ляжет пораньше и встанет в три часа и сменит её.

Климов провел с Катей весь вечер, они выходили к теплицам. А вокруг теплиц стояли экспериментальные деревья, как сказала Катя. Каких только тут не было причуд. Тут были плоские яблони на шпалерах, тут была груша в виде пирамиды, шаровидные и круглые деревья, сделаны арки из роз и слив. Попадались тут и красивые и стройные деревца с крепкими стволами, только присмотревшись можно было узнать в этих деревцах крыжовник и смородину. «Представьте, – подумал Климов, – сколько нужно труда положить: от раннего утра до вечера возиться около деревьев, кустов и на клумбах…!»

Немного отдышавшись и присев в беседке на лавку, Климов произнес с выдохом:

– Я еще в детстве чихал здесь от дыма, когда случайно весной приезжал к бабушке, помню. Но до сих пор не понимаю, как это дым может спасти от мороза.

– Дым заменяет облака, когда их нет… – ответила Катя присев рядом на лавочку.

– А для чего нужны облака? —

– В пасмурную и облачную погоду не бывает заморозков. —

– Вот как?! Интересно!

Он засмеялся и взял Катю за руку. Её круглое лицо было совершенно серьезно. Озябшие обветренные щеки раскраснелись. И вся она в курточке с поднятым воротником, мешавшим ей свободно двигать головой, молодая и стройная в джинсах, умиляла его.

– Ого-го! Какая ты умная взрослая стала! – сказал он. – Когда я в последний раз тут был ты была такая тощая, длинноногая, простоволосая девочка, и я дразнил тебя цаплей за длинноногость…. Что делает время?!! —

– Да, много времени утекло с тех пор. Скажите, Андрей Васильевич, – живо заговорила она, глядя ему в лицо, – вы же отвыкли от нас? Ну, конечно, что же я спрашиваю? Вы мужчина, живете уже давно своею, интересною жизнью, вы профессор – величина…. Естественно, отчуждение! Но как бы ни было, Андрей, мне хочется, чтобы вы считали нас своими, родня как-никак.

– Да я считаю, считаю, Катя. – улыбаясь сказал Климов.

– Честное слово? —

– Да, честное слово.

– Вот вечером ты все удивлялся, Андрей, что у нас так много твоих фотографий. А ты знаешь, как мой отец тебя обожает. Иногда мне кажется, что он любит тебя больше, чем меня. Он гордится тобой, Андрей. Вот, ты ученый-профессор, необыкновенный человек, ты сделал себе блестящую карьеру, он уверен, что тебе передалось все наше семейное воспитание. Я не мешаю ему так думать. Пускай так думает.

Уже начинался рассвет, и это было заметно по тому, что все отчетливей в воздухе стали выделяться клубы дыма и кроны деревьев. Уже запели соловьи, и доносился со стороны крик проснувшихся перепелов.

– Однако пора спать, – сказала Катя. Да и холодно все-таки. – Она взяла Климова под руку. – Спасибо, Андрюша, что приехал. У нас тут и знакомые все неинтересные, да и мало знакомых. У нас только сад, сад, сад – больше ничего. Штамб, полуштамб, – засмеялась она, – апорт, ранет, антоновка, еще в стороне – черноплодка и шиповники. Вся наша жизнь уходит в этот сад – окулировка, копулировка…. Мне даже ничего никогда не снится, кроме яблонь. Конечно, это хорошо, говорят, полезно, все на природе…, но иногда хочется и еще чего-нибудь для разнообразия. Я помню, когда ты, бывало, приезжал к нам во время каникул или просто так, то у нас в доме становилось светлее, будто бы с мебели и люстры чехлы снимали. Я была тогда девочкой и все-таки что-то понимала.

Она говорила с чувством, и Климову показалось, что в течение лета он может привязаться к этому маленькому, слабому, и многоречивому существу. У него не было своих детей, а эта девочка, вдруг, стала такая родная, близкая, как своя. Это было в их положении так возможно и естественно, они же и были родными по крови. Но эта мысль умилила его и насмешила. Он нагнулся к милому озабоченному лицу и ласково сказал, стихами, нараспев, по опереточному:

Онегин, я скрывать не стану,безумно я люблю Татьяну….

Когда они вошли в дом, Семен Егорович уже встал. Он собрался и быстро ушел в свой сад, контролировать свою плантацию. Климов пошел к себе в комнату. В доме было 5 комнат, не считая шестой кухню, одну из них отвели ему. Прилег, но спать не хотелось. Он вспомнил разговорчивую Катю, о чем она говорила: ах, да, как он приезжал на каникулы. Да – в это время он в школе преподавал и вероятно то же самое рассказывал и ей, Кате.

Он рассказывал ученикам тогда о животных на своих уроках биологии: примерно так:

Мир животных 3

Муравьи

Вспомним тот урок, где я рассказывал, что вышел после дождя в сад и на дорожках в саду увидел выползших дождевых червей. И эти черви не успели уползти, как на них накинулись другие животные. Первые были птицы, которых я сразу увидел. Птицы это особой класс животных, которые летают и их такое множество, что составлено много отрядов птиц, к отрядам еще множество видов относится. Например, к отряду голубиных относятся не только голуби, но их родственные лесные Горлицы. А отряд Воробьиных, вообще самый, наверное, многочисленный будет. К воробьиным относятся – и грач, и ворона, серая и черная, а также канарейки, скворцы, жаворонки, соловьи, ласточки, береговая и деревенская и много других птиц. И почти все птицы питаются и червями и гусеницами.

Но присмотревшись на тех червей, которые умерли в лужах воды, которые лежали на земле, когда лужицы после дождя высохли. Я увидел других животных, которые тоже питались червями. Это насекомые – тоже особый многочисленный класс животных.